Ведут беседу двое: я и книга 
И целый мир неведомый кругом.

С.Я. Маршак

Порой навечно людям остаётся
Короткая, но мудрая строка.

Мирза Шафи (азербайджанский поэт)

На исходе 2015 год. Посвящён он литературе – письменному искусству. На мой взгляд, это не только напоминание нам, что прекрасное вечно, но и повод задать себе вопрос: а что для меня значит книга, какая роль отведена ей в жизни?

Я родилась в 1939 году в Балее. Над моей зыбкой пели «Колыбельную» М.Ю. Лермонтова. К трём годам рассказывала басню И.А. Крылова «Ворона и лисица», дальше – «Конёк-горбунок» П.П. Ершова, сказки, стихи. Однажды мама привезла из Читы «Сказки» А.С. Пушкина Читинского областного издательства (1946). Книжка эта и сейчас у меня. Чёрно-белые иллюстрации раскрашены неумелой рукой где карандашом, где красками. Это постарались мои младшие сестра и брат.

Когда мне было девять лет, будучи в командировке в Чите, мама купила «Дубровского» А.С. Пушкина. Помню позднее летнее ясное утро. Дочитала вслух до того места, где Дубровского ранили, оттолкнула книгу и горько заплакала, приговаривая: «Зачем ты купила такую книжку…». И сейчас перед глазами милое растерянное лицо мамы.

В 1955 году мама смогла выписать трёхтомник Пушкина издательства «Художественная литература» (Москва). Была такая радость! Мама перечисляла, что можно было выписать ещё, да из-за нужды невозможно. Эти книги у меня. С пометками. До сих пор часто открываю их. 

В семье было заведено чтение вслух. По мере того, как становились грамотными младшие, участвовали и они – читали, обсуждали, пересказывали. Книги брали в библиотеке, у друзей, обменивались, ждали очереди.

Вторая половина 50-х. Знакомые дали почитать сборник Сергея Есенина «Стихотворения, поэмы» (Хабаровское книжное издательство, 1956), а позже отдали мне его на память.

В ранней молодости моя мама и её подруги переписывали стихи Есенина. Мама играла на пианино, пели. А под окнами дома собирались соседи, прохожие и слушали. Жили родные в то время в Нер.-Заводе, Сретенске.

Книга и сегодня со мной:
Спит ковыль. 
Равнина дорогая,
И свинцовой 
свежести полынь.
Никакая родина другая
Не вольёт мне 
в грудь мою теплынь.

В 1966 году в Балее я и мама купили с рук книгу «Дар бесценный» Натальи Кончаловской. О художнике В.И. Сурикове. Быстренько прочли. По репродукциям были знакомы с картинами «Утро стрелецкой казни», «Меньшиков в Берёзове», «Переход Суворова через Альпы» и другие. Запало в память – у художника неизбывное горе. Умерла жена, остался с двумя маленькими дочками. Работать не мог. Наконец, брат уговорил приехать пожить дома. Милый край вернул ему силы.

В 1972 году я ездила в Красноярск на курсы усовершенствования. Побывала в музее В.И. Сурикова, расположенном в его родном доме. До сих пор помню, с какой любовью рассказывала о художнике работница музея, процитировав как раз то место из повести, которое произвело на меня сильное впечатление.

Книга передо мной: «…вдруг почувствовал себя наедине с родной сибирской землёй. Он бросился ничком в траву, приник горячим лицом к целительной её прохладе… и заплакал беззвучно, безудержно, облегчая душу, поручая земле свою скорбь. А она необъятная и щедрая принимала эту скорбь, даря ему исцеление, вливая в него твёрдость духа, возвращая радость бытия…».

Где бы ни был Суриков – путешествовал ли по Италии, Франции, любовался ли искусством великих мастеров, всё казалось ему неуютным и чужим, страстно хотелось на родину. Книга издана в 1965 году. Автор – внучка художника.

2006 год. Наш праздник книги «Забайкальская осень». Среди гостей Н.М. Коняев – петербургский писатель. А у меня есть сборник стихов Н.М. Рубцова издательства «Феникс» (Ростов-на-Дону). В книге кроме стихов поэта – повесть Н.М. Коняева «Ангел родины» о судьбе Рубцова, с творчеством которого познакомилась поздно, стихи его мне полюбились.

Привет, Россия – родина моя!
Сильнее бурь, 
сильнее всякой воли
Любовь к твоим 
овинам у жнивья,
Любовь к тебе, 
изба в лазурном поле.
За все хоромы я не отдаю
Свой низкий дом 
с крапивой под оконцем…
Россия, Русь!
Храни себя, храни.
Смотри…

Н.М. Коняев с любовью описал жизнь Рубцова. Взяла у писателя автограф. Позднее получила сборник «Рубцовский вальс». 

Лето 2008 года. Около Читы горят леса. В нашем Железнодорожном районе с утра клубится дым. Два часа дня, а соседний дом словно в ядовитом тумане. Тоска… Мама говорит: «Почитай Паустовского». Беру небольшой сборничек. Паустовский «Повести. Рассказы. Сказки» («Детская литература», Москва, 1967 г.). Открываю наугад. Произведения писателя можно перечитывать бесконечно – такова притягательная сила написанного им слова. 

Рассказ «Ильинский омут»:
«…В этом доме жил Чехов. Он написал здесь «Остров Сахалин» и «Дом с мезонином». Он был не только гениальным писателем, но и совершенно родным человеком… Он знал, где лежит дорога к человеческому благородству, достоинству и счастью, и оставил нам все приметы этой дороги».

Поговорили с мамой о Паустовском, его жизни и творчестве. Это один из наших любимых писателей. 

А когда хотелось почитать А.П. Чехова, мама часто говорила: «Чехонте». И снова из «Ильинского омута»: «…Я полюбил Францию давным-давно. Сначала умозрительно, а потом вплотную, всерьёз. Но я не мог бы ради неё отказаться от такой малости, как утренний шафранный луч солнца на бревенчатой стене старой избы.
Нет! Человеку никак нельзя жить без родины, как нельзя жить без сердца».

 В Москве, в Кузьминках, есть Московский литературный музей – центр К.Г. Паустовского. В нём работают преданные своему делу люди. Издаётся журнал «Мир Паустовского».

Есть у меня «Очерки разных лет» Н. Колобовой. Изданы читинским «Экспресс-издательством» в 2010 голу. В книге воспоминания о журналистке и её творчество. 

Глубоко трогает история «Выбор». Терзания героини – судьба, затронутая репрессиями. Жестокое время, искалечившее множество судеб. Всегда ко времени очерк «Поездка к сыну». Улётовские очерки – дань родной стороне. Н.В. Колобова была первым редактором газеты «Читинское обозрение». Судьба её была нелегка. В этом году ей исполнилось бы 65 лет.

5 июля 2014 г. На площади Декабристов праздник в связи с международным фестивалем стран ШОС, проходившим в Чите. Организована «Книжная слобода». Иду по аллее писателей – о, чудо! Передо мной – Л.Н. Толстой, Н.В. Гоголь, А.С. Пушкин. Неожиданно для себя обращаюсь к поэту, спрашиваю, как относится он к современной жизни. Больше ничего сказать не могу – в горле ком. А «Пушкин» преподносит мне IХ том из собрания сочинений, изданного в 1981 году. В нём «Дневники, воспоминания». Беру книгу и ухожу в волнении с набежавшими слезами. Книга когда-то была в личной библиотеке Марковцева М.П. (штампик).

Когда открыла в первый раз, оказалась 301-я страница, а взгляд упал на письмо: 

«М.П. Погодину 29 мая 1830 г. В Москве.
Выручите, если возможно, а я за вас буду бога молить с женой и малыми детушками. Завтра увижу ли вас и нет ли чего готового (в трагедии, понимается).
А.П. 29 мая».

Дорогой, непревзойдённый наш Поэт! Узнала, кто играл роли великих классиков (через большой промежуток времени, правда). Это артисты нашего драматического театра: Толстой – Олег Карасёв, Гоголь – Алексей Карташов, Пушкин – Дмитрий Шестаков. Все были прекрасны. Благодарна, что посчастливилось увидеть такую сцену и получить в подарок книгу из рук «Пушкина». 

2015 год. 75 лет со дня рождения забайкальского поэта Г.А. Головатого. В 2012 году изданы книги, посвящённые ему: «Вращатель солнца» (автор А.С. Ерлашов). «Я есть. Г. Головатый в воспоминаниях современников» (редактор-составитель Г.И. Рогалёва). 
При чтении книги «Вращатель солнца» пришли на память строки М.И. Цветаевой:

Что для ока – радуга,
Злаку – чернозём – 
Человеку – надоба
Человека – в нём.

Человеку необходимо, чтобы видели в нём Человека. Стремление Головатого не в воображении, а наяву ощутить окружающий мир – людей, дорогу, солнце, тучи, море – всё-всё и осуществление этого намерения – думаю, подвиг. Автор видит в нём Человека, разговаривает с поэтом. Читатель чувствует не уничижающее, искреннее сострадание. Головатый принят таким – изуродованным недугом, но живущим духовно богаче другого, не обиженного.

Книгу отправила в красночикойскую библиотеку во время сбора книг сельским библиотекам, решив, что, пожалуй, не смогут приобрести её там.

«Я есть». Можно позавидовать мужеству поэта. Мы порой не верим в свои силы, опускаем руки, и многое идёт прахом. Воспоминания людей, знавших Головатого, подтверждают его волю, стремление жить полноценно, подчёркивают доброту. Старался помочь, если понимал, что человек нуждается в этом.

В книге также стихи поэта. Что значит доброе, сострадающее сердце человека? Ответ у Головатого –

А сердце – не приходит 
никогда:
тепло своё другим 
отдав навеки,
оно лишь иссякает, как вода
лесных бочаг, 
чтоб не иссякли реки.

2015 год, 14 сентября. Продолжение праздника «Забайкальская осень». Сухотино – вспоминаем М.Е. Вишнякова. Ему исполнилось бы 70 лет.

Есть у меня двухтомник его сочинений (издательство «Русь», 2005 г., Москва). В творчестве Вишнякова покоряет глубокое чувство кровного родства, преданность родному краю – жителям, природе, истории.

Как же мне жить 
без родного огня?
Как же мне жить 
без берёзоньки белой?
Очень люблю Ярославну в его «Слове о полку Игореве»:
Не в венце, 
не в княжеском уборе – 
с непокрытой русой головой…

В этом году исполнилось 125 лет, как проехал через Забайкалье А.П. Чехов по пути на остров Сахалин. У Вишнякова есть стихотворение «Чехов в Забайкалье». В нём строки:
– С кем же вы будете, доктор?
– С кем буду? С народом.
– Этого мало.
– Нет, это превыше всего.

Есть сомнение – был ли Чехов с народом? Я согласна с поэтом. Думаю, он хорошо знал творчество Чехова. Стоит вспомнить рассказы писателя: «Мужики», «На подводе», «Гусев» и множество других. И сам Вишняков стремился быть с простыми людьми – «Это превыше всего»:

Может быть, в жизни 
под низкими крышами
То, что нетленно,
Что мне суждено обрести:
Дух совестливости, 
дух сострадания – 
То, что превыше
Всяких соблазнов 
на вечно неровном пути.

…Так что значит для меня книга? Вспоминаю своих дорогих – маму и её тётю (мы звали её «няня»). Благодарна, что в тяжелейшее послевоенное время, в годы вопиющей бедности они находили силы физические и духовные, стараясь по возможности уделять внимание детям.

Избушка наша и дворик часто были полны соседских ребят – играли, читали. Няня рассказывала сказки. Любила Андерсена. И сейчас слышу «Огниво», «Шёл солдат по дороге…».

Сестра и брат были чистые, светлые люди. Также любили чтение и творчество. Мамы не стало на 97 году жизни. До конца имела отличную память, обладала высоким интеллектом.

Книга – жизнь. 
Мало знаю, жалею об этом, но то, что читано и созвучно душе, – моё спасение. 
Татарский поэт Габдулла Тукай сказал:

…Когда не станет 
сил в душе моей,
Тогда я в книгу опускаю взгляд,
Нетленные страницы 
шелестят – 
– Я исцелён…

Александр Сергеевич Пушкин считал, что лучшие книги «читаны будут, доколе не истребится род человеческий».

В будущее по поводу чтения иногда смотрю с оптимизмом. Чтение – общение с замечательными людьми. В моём Забайкалье они есть, заслуживают глубокого уважения. Обращаю внимание и на детей. Когда внучка сообщает, что прочла «451 градус по Фаренгейту» Р. Брэдбери, а ещё ей понравился рассказ «Пурпурное платье» О’Генри, когда беру телефонную трубку и внук после приветствия говорит: «Слушай!» и читает стихотворение Есенина, заданное в школе; когда нагоняя меня во дворе, соседский мальчик сообщает: «А я прочитал «Слепой повар» Паустовского!» и, помолчав, добавляет: «Только грустно»; сидящий рядом в маршрутке юноша читает «Триумфальную арку» Ремарка – на душе становится спокойнее, появляется надежда: не всё потеряно.

Дорогие читатели, расскажите о своих любимых книгах:

672051, г. Чита-51, а/я 835                                 chitobozrenie@mail.ru
 

Все материалы рубрики "Год литературы"
 

А.К. Фоменко, 
читатель «ЧО»
«Читинское обозрение»
№46 (1374) // 18.11.2015 г.

Вернуться на главную страницу